Те же на манеже - на Задолбальнике очередной нетоварищ высказался, мол, депрессия от сытости, вы просто слишком много носитесь со своим "хочу", вот бы вам войну, революцию и репрессии, ведь в то время выживали только те, кто по-настоящему цеплялся за жизнь. Ну и прикладная некромантия тоже присутствует: "вам в раннем детстве не внушили, что есть такое слово «НАДО», и там плевать, что тебе хочется, ты встаёшь и ДЕЛАЕШЬ, даже если ты мёртвый". И типа это позволит вылечить депрессию без таблеток и дорогостоящих психологов.
Во-первых, по итогам этой филиппики мне очень хочется спросить - если слово "надо" такое могущественное, что лечит лучше всех таблеток и врачей, то почему во время войны люди вообще умирали хоть от чего-то, кроме пули в голову или другой моментальной смерти? Как они могли умирать в госпиталях, в том числе от болезней? Как так получалось, что героические революционеры, отчаянно желавшие дожить до коммунизма, умирали от тифа или туберкулёза? Силы воли не хватило или всё-таки никакое слово "надо" не может отменить законы биологии?
Во-вторых, насчёт на войне депрессии не было - простите, а кто собирал статистику? Учитывая, что депрессия зачастую означает снижение внимательности, такой солдат, скорее всего, погибнет очень быстро, но в общей ситуации как отличить, наступил ли человек на мину, потому что судьбец, или потому, что в его состоянии ему было абсолютно наплевать, мина там или нет. Если даже нашему гипотетическому солдату повезло попасть в госпиталь, какой диагноз поставит военврач, видя, что человек почти не ест, почти не двигается, равнодушен ко всему окружающему? Да контуженный он! Ну или последствия отравления. Лечить будут соответственно. Возможно, каким-то чудом лечение поможет, возможно, нет, но даже слово "депрессия", скорее всего, не всплывёт.
Ровно в статистику же упирается и другой довольно популярный аргумент к "депрессия от сытости": мол, в конлагерях в процентном соотношении самоубийств среди охраны было больше, чем среди заключённых. Типа вот, голодные узники хотели жить, а зажравшиеся сторожа отчего-то стрелялись. Для начала - а как точно вели учёт? Самоубийство кого-то из личного состава, естественно, протоколировалось, а вот насколько следили за тем, от чего именно умер тот или иной заключённый? И даже если это хоть как-то отмечалось, то много самоубийственных поступков заключённых должны были попадать в совсем другие колонки. Кинулся лезть через ограду и был застрелен, по сути, может быть самоубийством, равно как и нахамить, а то и броситься на охранника, но первое запишут как попытку побега, второе - как неповиновение. Ну и плюсом к тому, конечно, жилось охране сыто, но они охраняли лагеря смерти. Вот как-то трудно назвать ЭТО работой мечты в замечательной и психологически ненапряжной атмосфере. И не удивительно, что самоубийства среди охранников были.
И третье, самое важное. ОК, у нас есть слово "надо". А что, собственно, надо? Во время войны ответ на это был понятным, однозначным и, так сказать, всеобщим. И это действительно могло как-то держать на плаву - потому что самоубийство, по сути, то же дезертирство, потому что так или иначе смерть близко, и пусть уж пуля лучше найдёт меня, а не товарища.
Сейчас у человека такого огромного общего надо нет. Это и нормально для мирной жизни, что там играет свою роль слово "хочу". И как раз передавливание надо-надо-надо, должен-должен-должен создаёт если не депрессию, то предпосылки к ней. Потому что зачастую получается, что надо всё, должен всё, а всё не может даже супермен.
А вместо поддержки человек зачастую получает унасекомливание. А вот в войну, а вот бабки в поле рожали, в проруби стирали, богатыри не вы. И как-то исподволь незаметно оказывается, что если ты не богатырь и не герой, то жить тебе незачем. Не из-за эгоистичных хочушек же - собаку завести, на Байкал поехать, ещё что-то. Настоящий человек живёт словом "надо". Только без "хочу" слово "надо" бьётся одним козырем: "а на кой?"